Рубрика: Письма

Миф о том, что колледж больше не нужен, окончательно рухнет. Хотя все любят истории о том, как миллиардеры бросали учебу, обычным людям лучше не брать с них пример. Статистика неумолима: те, кто окончил колледж, зарабатывают в два раза больше тех, у кого нет диплома. У выпускников меньше проблем с лишним весом, они реже разводятся и реже сводят счеты с жизнью. В среднем они живут на шесть лет дольше. После спада во время пандемии количество желающих учиться снова растет. Главная проблема высшего образования — это не его бесполезность, а заоблачная цена. За 25 лет стоимость обучения выросла на 32–53%. Это происходит потому, что университеты стали вести себя как люксовые бренды: они специально ограничивают места, чтобы казаться исключительными и поднимать цены быстрее инфляции. Им нужно вспомнить, что их задача — учить людей, а не продавать право на элитный статус.

Oфициальная «черта бедности» США основана на устаревшей формуле, умножающей минимальную продуктовую корзину 1963 г. на три. Эта мера давно не отражает современных затрат на жилье, здравоохранение, уход за детьми и транспорт. При честной реконструкции «критический минимум» для семьи из четырех человек оказывается около 140 000 $ вместо официальных ~31 200 $. Отсюда главный тезис: проблема не в том, что люди «плохо считают», а в том, что общество использует показатель бедности, который системно занижает масштаб экономической нестабильности и делает ее статистически невидимой. В результате миллионы домохозяйств формально «не бедны», но фактически живут на грани срыва, что показывает, что многие семьи, считающиеся «выше бедности», на самом деле живут в экономической нестабильности.

Бразилия, которую обычно не считают производственной державой, сумела создать одну из ведущих мировых компаний по производству самолетов — «Эмбраер». При этом остальные амбициозные бразильские программы (атомная энергетика, автомобилестроение, полупроводники) провалились, несмотря на все усилия Бразилии и огромные вложения. Этот успех «Эмбраер» кажется невероятным, и анализ его истории, наряду с рассмотрением противоположного примера бразильской промышленной политики, дает ценные уроки. Понимание нынешнего состояния Латинской Америки, состоящей в основном из стран, попавших в так называемую ловушку среднего дохода, может быть очень важным как для развитых стран, пытающихся вернуть себе способность производить, так и для развивающихся экономик Южной и Юго-Восточной Азии, да и по всему миру.

Для Google главная тревога — что будет с поиском в долгосрочной перспективе. Большинство поисковых запросов легко можно переформулировать как вопрос для чат-бота, а это угроза главному источнику дохода Google за последние 25 лет — рекламе. Несколько AI-компаний уже разрабатывают автоматических помощников для покупок на базе LLM, и в прессе уже появляются статьи о том, как продавать товары этим помощникам, а не напрямую людям. Google тоже работает над таким помощником — Project Mariner, — но если люди начнут его использовать, спрос на поисковую рекламу упадeт. И тогда Google уже не будет иметь тех преимуществ на рынке, о которых шла речь в антимонопольных делах. Многие испытывают ностальгию по старому поиску Google. Использование чат-бота существенно отличается от классического поиска. Классический поиск поиск Google 2000-х и 2010-х годов выводил пользователя наружу, в открытый интернет, и неявно побуждал его критически оценивать найденную информацию.

Толкин, Азимов, Хайнлайн и Стивенсон дали Кремниевой долине целый словарь и систему представлений. Они предложили общие мифы — о бунте против бюрократической инерции, о технологически открытых границах в мире, где политические уже закрыты, о инженерах как волшебниках и программистах как создателях миров. Эти книги стали не просто развлечением, а способом говорить на общем языке — передавать общие ценности и дух. Китайские предприниматели выросли с другими культурными кодами. Они видели в понятии цзянху — полулегендарного мира героев и скрытой власти — модель того, как действовать в сложной системе, где правила не ясны: как строить союзы, выживать и добиваться мастерства. Читая Цзинь Юна, они понимали, что выживание зависит не только от силы, но и от мягких навыков — личных связей и человеческих чувств. А в «Задаче трех тел» Лю Цысиня они нашли космические метафоры нестабильности и неопределенности, близкие к реальности их конкурентного мира. Вместе Цзинь Юн и Лю Цысинь дали китайским технологам воображаемый инструментарий не менее мощный, чем Толкин и Азимов дали Кремниевой долине: один — основанный на этике цзянху и философии выживания, другой — на магических системах и космических империях.

Anthropic: На самом деле, некоторые люди тратят огромные деньги, чтобы убедить вас в обратном — что это не искусственный интеллект, готовый к резкому рывку вперед, а просто инструмент, который будет использоваться в нашей экономике. Это всего лишь машина, а машины — это то, чем мы умеем управлять. Но не заблуждайтесь: то, с чем мы сталкиваемся, — это настоящее и загадочное существо, а не простая и предсказуемая машина. И как в лучших сказках, это существо создано нами самими. Лишь признав, что оно реально, и справившись со своими страхами, мы получим шанс понять его, прийти с ним к миру и найти способ приручить его и жить рядом. И чтобы сделать ставки еще выше: в этой игре вы гарантированно проиграете, если будете считать, что существо нереально. Единственный шанс выиграть — увидеть его таким, какое оно есть.

Для решения любой проблемы прежде всего нужно ее признать. Ирландия демонстрирует просто неудовлетворительные результаты в строительстве для страны с таким уровнем богатства и малой плотностью населения. Непозволительно, чтобы наше общество забывало основы управления страной: мы забыли, как строить достаточное количество жилья для населения, как разумно планировать рост городов, как привлекать иностранных производителей и как создавать инфраструктуру для поддержки населения. Все это мы делали раньше, а теперь — по сути — уже не можем. Мы не должны катиться назад. Нужно обратить вспять ситуацию с передачей власти в Ирландии — и многих других странах мира. Мы не должны оставлять управление страной на автопилоте, позволяя избегать поиска сложных компромиссов и оставляя хронические проблемы нерешенными. Нельзя путать ограничение власти с хорошим управлением.

Когда Китай начал реформы в конце 1970-х, преобладало мнение, что «рыночный социализм» вскоре рухнет под тяжестью собственных противоречий. Когда он вступил во Всемирную торговую организацию в 2001 году, консенсус заключался в том, что экономическая либерализация неизбежно приведет к политической — что Китай постепенно приблизится к западной модели. Когда этого не произошло, тот же хор заявил, что политический контроль задушит экономический рост. Когда рост продолжился, хор сменил мотив — заговорил о демографическом кризисе, долговом кризисе или «перепроизводстве». Прогнозы менялись, но психология оставалась прежней.

На фоне адаптивных и дешевых цепочек поставок, дешевых LLM и одиночества целого поколения в Китае возникла индустрия пока что на $11 млрд, но на кону уже $60 млрд. Пока западные производители игрушек обсуждают этику ИИ и борются с регуляторными барьерами, китайские стартапы массово отправляют на рынок миллионы осязаемых материальных «разговаривающих компаньонов» — на основе открытых моделей, при поддержке лицензионных соглашений и производства на самых эффективных в мире фабриках. К тому времени, когда на Западе решат, благо это или угроза, у целого поколения китайских детей уже будет свой ответ. Это изменит будущее детства как такового. И всего человечества через поколение. Всем приготовиться.