Рубрика: Письма

По-настоящему великий бизнес должен иметь прочный «ров» (конкурентное преимущество), который защищает вложенный капитал. Динамика капитализма гарантирует, что конкуренты будут неоднократно штурмовать любой бизнес приносящий высокую прибыль. Поэтому компания должна иметь непреодолимый барьер — являться недорогим производителем или обладать мощным мировым брендом. История бизнеса полна примеров компаний, чьи рвы оказались иллюзорными и вскоре были пересечены конкурентами. Наш критерий «долговечности» заставляет нас исключать компании в отраслях, подверженных быстрым и непрерывным изменениям. Ров, который необходимо постоянно перестраивать, в конечном итоге вообще не будет рвом. Кроме того, этот критерий исключает бизнес, успех которого зависит от наличия отличного менеджера. Конечно, потрясающий генеральный директор — это огромный актив для любого предприятия. Но если бизнесу требуется суперзвезда для достижения отличных результатов, сам бизнес нельзя считать великим.

Возникает необходимость создания национальных локализованных под каждое общество и государство AI-моделей и экосистем с их собственными ценностями, а не делегирование этих процессов американским или китайским мега-корпорациям. Каждая страна заинтересована в развитии собственных национальных AI-чемпионов, которые будут использовать эту технологию на благо местного населения, поскольку невозможно отдать «мозг» страны на аутсорсинг таким компаниям, как OpenAI или Google, из-за риска их несоответствия целям. Таким образом критически важной становится локализации AI-инфраструктуры для здравоохранения и образования на национальном уровне и на личных устройствах пользователей в стране.

Обе книги рассказывают об Nvidia и ее CEO Дженсене Хуане, но у них разный фокус и стиль подачи материала. Если первая больше ориентирована на бизнес-аудиторию и рассказывает, какие стратегия и принципы управления позволили Nvidia стать техногигантом, то вторая — это журналистское расследование с акцентом на исторический контекст и влияние Nvidia на технологический мир. Если вас интересует Nvidia в контексте глобального технологического развития, влияния искусственного интеллекта и инноваций, то рекомендуем дождаться второй книги. А если вам нужны бизнес-уроки, управленческие принципы и тактика лидерства, то тут точно надо начинать с первой. Однако мы бы рекомендовали прочитать обе книги. Они дополняют друг друга: одна объясняет «почему Nvidia важна», а другая — «как она работает». В нашем письме — все самое интересное из них.

Взгляните на соотношение стоимости компаний, входящих в американский S&P 500, к общей капитализации мирового фондового рынка. Доля США в общей рыночной стоимости выросла с примерно 35% в 1990-х годах до более чем 70% сегодня! На втором месте — Япония с долей около 6%, а на третьем — Великобритания с 4%. Все это невероятно. Если бы американские компании показывали более высокую прибыль или выплачивали больше дивидендов, их превосходство на фондовом рынке было бы логичным. Тогда акции американских компаний действительно стоили бы дороже с объективной точки зрения. Однако расхождение цен на акции объясняется не только прибылью компаний. Фактические и ожидаемые будущие прибыли американских компаний не сильно отличаются от аналогичных показателей на фондовых рынках других развитых стран. Долгосрочный исторический рост прибыли (за последние пять лет) у акций развитых зарубежных рынков действительно отставал от американских, но незначительно: 5,5% против 6,3%. Ожидания аналитиков по будущему росту прибыли (на три–пять лет) также были в пользу американских акций, но разница снова была небольшой: 11,7% против 10,7%. Такие незначительные различия не могут объяснить драматическое превосходство американских акций. Иными словами, основная причина их опережающего роста — увеличение оценок (valuation). Это означает, что инвесторы были готовы платить больше за каждый доллар прибыли в США, чем в других странах. Они разгоняли цены на аналогичные акции в США до гораздо более высоких уровней, делая их относительно переоценёнными.

Демографический сдвиг ведет к неумолимому экономическому упадку и социальной дестабилизации, если не будут приняты радикальные меры. Мир стоит на пороге беспрецедентного сокращения населения, которое не является просто статистической абстракцией, а представляет собой реальную угрозу для процветания и стабильности многих стран. Попытки поднять рождаемость с помощью экономических стимулов и социальных мер, как показывает опыт стран, где рождаемость упала ниже 1,9, не приносят желаемых результатов. Ни одна страна, где уровень рождаемости когда-либо падал ниже 1,9, сегодня не имеет уровня выше уровня воспроизводства. На самом деле, никто не знает, что делать. Единственная надежда у теоретиков — это радикальное повышение производительности труда с помощью ИИ-автоматизации (о чем мы постоянно пишем на FST) уже через несколько десятков лет. Но пока перспективы реализации такого сценария более чем сомнительны. И, с нашей точки зрения, эксперты недооценивают последствия демографического сдвига, говоря о медленном угасании. Как говорится, «сначала все происходит медленно-медленно, а потом быстро-быстро».

Реформы Конанта привели к глубоким изменениям в американской жизни. Университеты стали главными «фильтрами» социальной мобильности, а престижные учебные заведения — новыми символами статуса. Семейная жизнь трансформировалась: родители стали активно заниматься «сознательным культивированием» своих детей, стремясь развить в них навыки и качества, необходимые для поступления в элитные вузы. Школьная система также претерпела изменения: упор делался на подготовку к стандартизированным тестам, а учебные заведения превратились в своего рода «академии отказа», гордящиеся высоким процентом отвергнутых заявок на поступление. Доступ к высокооплачиваемым профессиям все больше зависел от наличия диплома престижного университета. Концепция «когнитивной элиты» стала реальностью: выпускники элитных вузов занимали ключевые позиции в обществе. Однако, несмотря на очевидные успехи, реформы Конанта не привели к созданию идеального общества. «Меритократия» породила «шесть смертных грехов».