Рубрика: Письма

Правильная аугментация людей с помощью машинного обучения повышает их эффективный опыт. Они обладают большим «жизненным опытом», чем предполагает их биологический возраст, потому что они приобрели опыт как протезирование в уже переваренной, обобщенной ИИ форме. Каждый такой переваренный бит, прикрепленный к вашему мозгу, может быть измерен в терминах пережитого времени, которое он представляет. Вот тут-то и возникает асимметрия затрат на обучение/вывод. Вам нужны огромные пулы мощных компьютеров для обучения лучших, самых больших моделей, но в основном вам нужны только гораздо более дешевые персональные компьютеры, чтобы делать выводы с этими моделями. Таким образом, сотни или тысячи лет опыта регистрируются в дорогостоящей инфраструктуре, живущей в сверхисторическое время, но могут использоваться в человеческом масштабе в историческом времени.

«…Люди объединяются для защиты своих интересов как суверенный коллектив, как сетевой союз. Сетевой союз — это глобальная мобильная социальная сеть с интегрированным блокчейном и явной структурой обратной связи, способная вести коллективные переговоры как с гигантскими корпорациями, так и с государствами. Это проверка силы как концентрированного капитала, так и политических капиталов. Интегрированный блокчейн дает сетевому союзу доступ к социальным технологиям, перечисленным выше: зашифрованные сообщения, краудфандинг, управление и тому подобное. А явная структура обратной связи дает сетевому союзу базу социальной поддержки с четким лидером, конкретной целью и внутренним механизмом разрешения конфликтов. Мы хотим иметь возможность построить что-то подобное без необходимости сначала создавать компанию стоимостью в триллион долларов и становиться одним из самых богатых людей в мире. Где это становится интересным, так это создать что–то, что могло бы достичь масштаба Amazon, но организованное как социальное дерево — таким образом, у вас есть миллион людей, организованных в иерархическую структуру для общей цели вне работы….»

«…Мы привыкли к мысли, что молодое поколение всегда было самым большим. Этого больше не будет. Брендам придется пересмотреть свой подход к рынку, потому что до сих пор они фокусировались на людях в возрасте от двадцати до тридцати лет. Это также влияет на рынок труда. Это другая жизнь. Люди старше 60-ти не могут все это время находиться на пенсии. У них недостаточно сбережений. Таким образом, рынок труда также изменится, потому что многие люди старше 60, 65 или 70 лет, скорее всего, продолжат работать. Другая тенденция заключается в том, что теперь мы гораздо дольше находимся в хорошей умственной и физической форме. Таким образом, 60-летний человек сегодня гораздо более динамичный, активный человек, чем 60-летний три поколения назад. Поэтому еще раз, как только вы начнете соединять точки во всех этих тенденциях, вы поймете, что экономика абсолютно изменится в отношении потребления и рынка труда…»

«…Настоящее — это там, где мы все носим маски, это настоящее, где отключают электричество, это настоящее, где бушуют случайные пожары и где вдруг происходят сильные морозы, и где политическая власть дисфункциональна. Так что настоящее — это антиутопия. И вот у нас есть сюжет, где небольшая группа людей, возможно, сможет создать лучшее будущее. Например, они изобрели лучшую форму ядерной энергетики, но их окружают эти жаждущие власти регуляторы и эти НПО, которые просто ненавидят ядерную энергетику, и вся эта негативные пресса. И эти ребята должны понять это и действительно построить что-то лучшее. И поэтому вы просто переворачиваете многие сюжеты, вы боретесь с властью, которая технологически консервативна. Так что есть сюжеты, где изображены злые журналисты, злые регуляторы, злые НПО, но их очень мало, обычно же изображают злую корпорацию со злыми военными. Все это — ментальные модели. Можно делать фильмы, где настоящее — дистопия, а технологическое будущее — это хорошо. И это не обязательно должны быть художественные фильмы, это могут быть короткие видеоигры, это могут быть клипы и так далее….»