FastSaltTimesЕще в августе прошлого года компания Synchron — конкурент Neuralink Илона Маска получила официальное разрешение от FDA начать клинические испытания на людях. Synchron разработали Stentrode — устройство, которое помещается в мозг парализованных пациентов, чтобы помочь им управлять цифровыми устройствами, такими как курсор компьютерной мыши, с помощью силы мысли.
«…Нация формируется в сети и определяется моральными предпосылками, которые разделяют ее члены. Происходит буквально опрос: что хорошо, а что плохо. И иногда явное лучше неявного. Например, у основателя того или иного сообщества действительно есть что-то вроде: я считаю, что капитализм — это хорошо или плохо, правоохранительные органы — это хорошо или плохо, предпринимательство — это хорошо или плохо, улучшение человека — это хорошо или плохо, два пола — это хорошо или плохо, и так далее, и так далее. У вас есть набор предпочтений, и некоторые из них будут не самыми горячими вопросами, но это будут такие вещи, как углеводы — это хорошо или плохо, и так далее, и так далее. Звучит смешно, но как только вы определяете сообщество на основе того, что его члены считают хорошим и плохим, оно становится сильным, потому что люди просто согласны с основными предпосылками. И тогда они могут проводить краудфандинг. У вас нет политики в определенном смысле, потому что у людей нет внутренних разногласий. У них есть согласие. Они согласны с тем, каким должен быть хороший мир. А потом они могут собирать деньги. Они могут назначать лидеров. По сути, они органично объединяются для достижения цели. Эта фильтрация интернета в эти сетевые нации — фактически первый шаг…»
Университет действительно превращает некоторое значительное число детей из бедных семей или семей рабочего класса в профессионалов среднего или высшего среднего класса, но его основная функция заключается не в разрушении социальной иерархии, а в ее воспроизводстве. Университет делает это, превознося культурные вкусы и моральные достоинства высшего среднего класса и прославляя их как универсальные, трансцендентные ценности цивилизации, а не как произвольные, пристрастные предпочтения, которыми они объективно являются. В нашем коллективном воображении диплом престижного университета якобы является свидетельством того, что человек возвышается до статуса гражданина некоего высшего порядка или чего-то подобного. На самом деле, больше всего это означает успешную культурную ассимиляцию в профессиональный управленческий класс, которая затем может быть использована для получения более высокого пожизненного заработка.
Согласно теории конкурентных рынков труда, работники должны получать зарплату в зависимости от стоимости того, что они производят для работодателей. Но в реальности этого не происходит. В большинстве организаций производительность труда сотрудников, выполняющих аналогичную работу, варьируется в большей степени, чем их заработная плата. Другими словами, если вы возьмете несколько работников в офисе, которые зарабатывают $75 тысяч в год каждый, какова вероятность того, что все они производят одинаковое количество ценности для фирмы? Практически нулевая. Более того, работникам, занимающим самые высокие позиции и делающим большую долю работы, обычно платят меньше, чем их реальный вклад. А работникам, занимающим низшие позиции, платят больше, чем они добавляют реальной стоимости. Почему так происходит?
Когда мать и муж королевы Виктории умерли в короткий период времени, результатом стало значительное расширение государственного образования в Англии. Таков вывод забавной экономической статьи от Марка Гоньи из Бергенского университета в Норвегии.
“…Моя философия — положить все яйца в одну корзину и затем очень внимательно следить за этой корзиной. Да, это полностью противоречит тому, чему учат в бизнес-школе: если вы сильно диверсифицированы, то у вас меньше риск, чем если бы вы были сильно сконцентрированы. Я в это совершенно не верю. Как инвестор, я думаю, что большинство людей попадают в большие неприятности, когда у них есть несвежие лонги или несвежие шорты. У вас должна быть безжалостная дисциплина, и вы входите в игру каждый день. Просто, цитируя Энди Гроува, при таком раскладе вы не можете быть более параноидальным, когда у вас все яйца в одной корзине. И вы постоянно оцениваете заново ситуацию. И я думаю, что это приводит к открытости ума. Люди спрашивают меня, чему я научился у Джорджа Сороса. Я думал, что я узнаю от него, что заставляет иену и дойчмарку расти и падать, и все в таком духе. Нет, я узнал, что размер — это, вероятно, 70% или 80% всего уравнения. Дело не в том, прав ты или нет, а в том, сколько ты зарабатываешь, когда ты прав, и сколько ты теряешь, когда ты не прав. Я также обнаружил, что как инвестор я верю в полосы удачных решений. Вы видите это в бейсболе, видите и во всем остальном. Я вижу это в инвестировании. Иногда вы видите мяч, иногда нет. Одна из моих задач номер один — знать, «горяч» я или «холоден». И когда мне жарко, я должен ставить намного выше. А не говорить: окей, в этом году у меня 40%, давайте, пусть это таким и останется и будет хорошо выглядеть в конце года, сделаем перерыв. Нет, вы должны ковать железо, пока горячо…”
Основа финансовой экономики заключается в том, что должен существовать компромисс между риском и вознаграждением: инвестиции с низким риском должны иметь низкий ожидаемый доход, а инвестиции, которые могут сделать вас богатым, должны нести и риск, что вы можете потерять много денег. Многие исследования в области финансов направлены на поиск отклонений от этого соотношения риска и вознаграждения, которые называются «рыночными аномалиями» в знак уважения к идее, что они являются исключениями из этого фундаментального закона финансов. За обнаружением аномалии обычно следуют неистовые дебаты и исследования, которые пытаются объяснить ее как: 1) статистической случайностью, 2) компенсацией какого-то до сих пор не учтенного риска или 3) каким-то трением на рынке, при устранении которого аномалия исчезнет. И уже как несколько лет идет битва за объяснение того, почему наблюдается так называемый overnight effect.
Почему требуется разрушение, чтобы мир раскрыл свою истинную духовную природу? Я не знаю ответа на этот вопрос, но я знаю, что существует некая потенциальная возможность за пределами травмы. Я подозреваю, что травма — это очищающий огонь, через который мы действительно встречаем добро в мире.
«…Экономический рост и экономический прогресс не определяется массами. Им не движет население в целом. Им движет небольшое меньшинство людей, которых экономисты называют на своем забавном языке «люди верхнего хвоста распределения», то есть, если вы думаете, что мир следует какому-то колоколообразному или нормальному распределению, то это — элита, это люди образованные, но не обязательно интеллектуалы. Они могут быть инженерами, они могут быть механиками, они могут быть прикладными математиками. Они не обязательно должны быть философами, но они должны быть людьми, которые действительно хороши в своем деле, и я думаю, что именно такие люди двигают экономический прогресс. Я не просто думаю о Джеймсе Уатте и еще пяти людях. Все не так просто. Но я бы сказал, что если вы посмотрите на 2 или 3 процента населения, то именно эти люди являются движущей силой экономического роста. И это по-прежнему так. Я имею в виду, что в Соединенных Штатах большая часть технологического прогресса, который они переживают, была обусловлена довольно небольшим числом людей. Некоторые из них — это гики из Калифорнийского технологического института, а некоторые — это просто хорошие люди, которые выдвигают новые идеи. В основном все дело именно в этом…»
«…Для меня наиболее важным является то, о чем люди говорят меньше всего, но что мне кажется наиболее важным, — это то, насколько сконцентрирована власть в стране. Что мешает кому-то рассмотреть все последствия своих действий для других людей, если он решит повести свое общество на войну? Это, возможно, самый важный и решающий фактор в истории, и это, возможно, тот, о котором никто из моего племени — а это политические экономисты — не думает и говорит меньше всего. В журналистике люди переходят к психологическим объяснениям, пытаются понять психологию лидеров, но не пытаются понять, как они себя ограничивают. Таким образом, это сочетание самого важного и самого игнорируемого…»