Рубрика: Письма

Первоначальная причина того, что резервы в фунтах были столь необычайно высоки, заключалась в том, что британские колонии и даже бывшие колонии по умолчанию хранили свои резервы в фунтах, а не в долларах. Даже после обретения независимости такие страны, как Индия, Канада и Австралия, явно отдавали предпочтение фунту. Отчасти это было связано с традициями, а отчасти с социальными факторами: их руководители, определяющие экономическую политику, имели тенденцию быть хорошо образованными, что часто означало образование в Оксбридже (Оксфордский и Кембриджский университеты). У них были более тесные социальные связи с бывшей метрополией, чем у простого обычного человека.

Наверняка вы уже слышали об этом грандиозном плане – о разрыве, разводе и разъединении между США и Китаем, верно? Уже несколько лет предсказывают, что будет два Интернета (свободный либеральный американский и авторитарный закрытый китайский) — или, иными словами, мы будем жить в мире The Splinternet, что Китай сможет все импортозаместить и очень скоро выкатит свою версию интернета и вообще любых информационных технологий и услуг. Импортозамещение ИТ-продуктов — это крайне «горячая» тема в Китае (и в России) в свете обострения торговых отношений с США, санкций и ограничений по трансферу ноу-хау. Что говорят об этом в самом Китае?

Одна из вещей, против которой люди возражают при капитализме, это тот факт, что капитализм хочет или требует неограниченного роста. Здесь есть небольшая языковая проблема, потому что, по крайней мере, в английском языке есть разные идеи, заключенные в слове «рост». У нас есть рост, как увеличение веса, так и увеличение размера компании, увеличение количества долларов, проходящих через ВВП. Но мы также можем использовать рост с точки зрения эволюционного роста, взросления. «Я расту» не обязательно означает, что я становлюсь тяжелее. Это может означать, что я становлюсь мудрее, становлюсь лучше, сложнее. Мы хотим, чтобы экономика развивалась во втором смысле: неограниченное улучшение, неограниченный рост мудрости, сложности и выбора. Здесь нет предела. Мы не хотим, чтобы экономика становилась все больше и больше просто с точки зрения своего размера.

Предполагается, что даже искренние и заботливые любители в лучшем случае оказываются неумелыми негодяями, которым иногда везет. Они не воплощают никаких детерминированных причинно-следственных связей между усилием и результатом. Это — негативная сторона любительства. Плюс любительства — это свобода. Свобода от ограниченных ожиданий, которые сопровождают восприятие вас как профессионала. Свобода от институционально жестких определений ценностей. Свобода от ограниченного самовосприятия, которое неизбежно сопровождает объективный профессиональный статус. Свобода от сочетания навыков и гарантий. Свобода от церемоний. Свобода удивляться и играть без скрытого чувства, что это недостойно того, чтобы «кто-то в моем положении» делал это. Свобода странного риска. Свобода действовать с недостаточным авторитетом. В этой свободе, безусловно, есть сила и возможность разрушать. Но есть также способность видеть и делать то, что даже не приходит в голову профессионалам.

В течение последних 60 лет мы наблюдали стабильно низкие темпы роста производительности в США и во всем западном мире. Произошедшие за последние десятилетия научные открытия кажутся нам менее фундаментальными для понимания мира, чем предыдущие фундаментальные достижения. Хотя цифровые технологии и развиваются стремительно с 1990-х годов, похоже, что это — единственная значительная часть нашего мира, которая действительно претерпевает радикальные изменения. Если оторваться от смартфонов и поднять глаза, то мы увидим окружающую нас физическую среду, которая выглядит практически так же, как и в 1970 году. Инновации были ограничены миром битов (ИТ) и оставили мир атомов (физический мир) в основном нетронутым. Это может наконец-то измениться.