FastSaltTimesВ США около 40% детей рождаются у незамужних матерей. На протяжении десятилетий ученые и аналитики пытались понять, почему этот показатель так сильно вырос во второй половине XX века. Интересна еще одна закономерность: вступление в брак остается распространенным явлением среди людей с высшим образованием, но все реже встречается среди менее образованных. Ответы на вопрос “почему” — в новом исследовании.
Мы на FST об этом миллион раз говорили еще десять лет назад. Об этом говорят и миллиардеры Кремниевой долины. Вопрос демографии — это вопрос доступности жилья. Не вопрос эмансипации и амбиций женщин и их экономической независимости от мужчин или их образовательного и карьерного роста, не вопрос запредельной стоимости воспитания ребенка, не вопрос страха людей перед безработицей и ростом цен, не вопрос неуверенности в будущем, не вопрос смены ценностей и взлета индивидуализма или влияния соцсетей и виртуальных миров. Это банальный вопрос жилья. Жилья. В первую очередь. Растущая недоступность нормального жилья — это самоубийство цивилизации. Залить карманными деньгами, скромными сертификатами и льготными процентами на огромные суммы и отпусками это не получится. Как и никакой пропагандой и религией. Только жилье.
Брак или романтическое партнерство могут быть разными: дружба, любовь, секс, кто-то, с кем можно посплетничать, кто-то, кто напомнит вам вынести мусор. Но, с практической точки зрения, как говорит Стоун, брак — это еще и страховка. Женщины исторически полагались на мужчин как на страховку — от угрозы насилия, от риска бедности. Кому-то это может показаться старомодным и даже реакционным описанием брака, но логика в нем все же есть. «Сегодня шансы мужчин состоять в отношениях по-прежнему сильно коррелируют с их доходом, — говорит Стоун, — Женщины, как правило, не вкладываются в долгосрочные отношения с мужчинами, которым нечего предложить в экономическом плане».
Демографический сдвиг ведет к неумолимому экономическому упадку и социальной дестабилизации, если не будут приняты радикальные меры. Мир стоит на пороге беспрецедентного сокращения населения, которое не является просто статистической абстракцией, а представляет собой реальную угрозу для процветания и стабильности многих стран. Попытки поднять рождаемость с помощью экономических стимулов и социальных мер, как показывает опыт стран, где рождаемость упала ниже 1,9, не приносят желаемых результатов. Ни одна страна, где уровень рождаемости когда-либо падал ниже 1,9, сегодня не имеет уровня выше уровня воспроизводства. На самом деле, никто не знает, что делать. Единственная надежда у теоретиков — это радикальное повышение производительности труда с помощью ИИ-автоматизации (о чем мы постоянно пишем на FST) уже через несколько десятков лет. Но пока перспективы реализации такого сценария более чем сомнительны. И, с нашей точки зрения, эксперты недооценивают последствия демографического сдвига, говоря о медленном угасании. Как говорится, «сначала все происходит медленно-медленно, а потом быстро-быстро».
Мир стоит на пороге серьезных геополитических и экономических перемен, вызванных деглобализацией и демографическим спадом, слабостью европейской и китайской экономик, а также ограниченной способностью США поддерживать глобальную безопасность. Фрагментация, формирование региональных блоков, перестройка производственных цепочек и торговые войны станут новой реальностью. Странам необходимо адаптироваться к этим изменениям, развивая новые экономические модели и технологии с учетом демографического кризиса.
Николас Эберштадт, один из ведущих демографов и старший научный сотрудник в American Enterprise Institute, в своих работах сосредотачивается на глобальных последствиях значительного снижения рождаемости и старения населения. Он утверждает, что мир стоит на пороге эпохи депопуляции, которая может изменить экономику, политику и социальные структуры многих стран. В своей статье в журнале Foreign Affairs Эберштадт называет эту тенденцию «эрой депопуляции» и подчеркивает, что впервые со времён чёрной чумы в 14-м веке население планеты может начать сокращаться, и причиной этому будут не болезни, а сознательный личный выбор иметь меньше детей и социальные изменения в современном обществе.
Что движет социальными изменениями на протяжении истории и в настоящее время? Каковы истоки институционального здоровья или склероза? Возможно, ответ заключается в том, что ядром общества является небольшое количество функциональных институтов, основанных исключительными личностями. Эти институты несовершенно имитируются остальными членами общества, что многократно усиливает их влияние. Оригинальные версии превосходят своих подражателей, и именно они ответственны за создание и обновление общества и всех благ, которые ему сопутствуют — будь то технологии, богатство или сохранение знаний, идей и культуры. Со временем функциональные институты приходят в упадок. По мере того как меняется ландшафт основателей и институтов, меняется и ландшафт общества.
Китайское руководство начало уделять внимание проблеме старения населения, но, опираясь на завышенную официальную статистику, недооценивает её масштаб. При прогнозируемом коэффициенте рождаемости около 0,8, страна столкнется с сокращением рабочей силы и замедлением экономики на фоне растущих пенсионных обязательств. Демографический дисбаланс делает пенсионный кризис практически неизбежным. Число граждан Китая старше 60 лет увеличилось с 72 млн в 1980 году до 282 млн на сегодня (это 21% от общей численности населения). К 2030 году эта цифра достигнет 358 млн, а к 2050 году – 475 млн (47% всего населения). А поскольку, как ожидается, в национальном пенсионном фонде деньги закончатся к 2035 году, бюджетные перспективы выглядят всё мрачнее.
Мы в Bridgewater потратили почти 50 лет на выявление причинно-следственных связей, лежащих в основе мировой экономики и рынков, — от краткосрочных факторов, таких как кредитные циклы, до долгосрочных, таких как производительность, демография и долговые циклы. Такое картирование помогает нам понять, куда движется мир, что мы используем для консультирования наших клиентов и управления инвестиционными портфелями. Это также помогает нам увидеть, как различные решения политиков, компаний, потребителей и т. д. могут направить нас по альтернативным путям.
Сегодня глобальные демографические диспропорции вызывают значительные последствия. В ближайшие десятилетия этот эффект будет только усиливаться, поскольку большинство стран сталкиваются со старением и сокращением численности населения. Напротив, население стран Африки к югу от Сахары, по прогнозам, будет расти. Хотя демографический бум в Африке приведет к увеличению темпов роста в регионе, при отсутствии изменений в нынешней траектории сохранится высокий уровень бедности. Это означает, что все большая часть населения планеты будет оставаться за бортом, вызывая все более сильные волнения во всем остальном мире. Чтобы изменить эту траекторию, развитым странам необходимо резко увеличить финансовую поддержку региона, а частному сектору — увеличить объем выделяемых средств, что потребует действий со стороны политиков в регионе и в развитых странах. Обе эти меры являются важнейшим дополнением к эффективной мобилизации внутренних ресурсов, и обе они необходимы для адекватного устранения инфраструктурных пробелов, которые являются досадным препятствием для экономических перспектив региона.
«…Есть две причины, почему Китай всё больше напоминает Японию. Во-первых, его рабочая сила быстро сокращается и стареет. По официальным данным, ежегодное число новорожденных сократилось со среднего уровня 23,4 млн в 1962-1990 годах до всего лишь девяти миллионов в прошлом году. И даже эта цифра, вероятно, сильно завышена. Не исключено, что через несколько лет Китай будет регистрировать лишь шесть миллионов новорожденных в год. Тем временем средний возраст рабочих-мигрантов, которые составляют 80% рабочей силы в китайской промышленности, повысился с 34 лет в 2008 году до 43 лет в прошлом году, а доля людей старше 50 лет возросла с 11% до 31%. Некоторые заводы уже закрываются из-за нехватки рабочих. Во-вторых, китайский сектор услуг будет вытеснять промышленность…»