В последние годы среди некоторых ученых, философов и особенно в кругах, связанных с ИИ, стала популярной идея так называемого longtermism — это убеждение, что мы должны думать не только о ближайших годах или десятилетиях, но и о будущем человечества на сотни, тысячи и даже миллионы лет вперед. Сторонники этой идеи говорят: у нас может быть невероятно долгое будущее, и даже один катастрофический выбор сегодня — вроде ядерной войны или выхода ИИ из-под контроля — может навсегда прервать развитие человеческой цивилизации. Поэтому мы обязаны учитывать возможные риски, которые могут уничтожить нас как вид, и сделать все возможное, чтобы этого не произошло. Это выглядит как высокая, вдохновляющая идея, но за этим кажущимся благородством скрывается опасная и тревожная логика. Она не только отрывает нас от настоящего, но и может стать основой для нового вида власти — холодной, расчетливой, и по-настоящему античеловечной.
Метка: Прогресс
Росс Даутат — колумнист в NY Times, также известный американской общественности своими многочисленными выступлениями по общественно-религиозным вопросам. На многие вещи, касающиеся общества и технологического развития человечества, Росс смотрит с религиозной и консервативной точки зрения, на его мировоззрение сильно повлиял католицизм. Без всякого сомнения Росс является одним из самых ярких представителей современной американской интеллектуальной элиты. Знаменит книгой «Общество декаданса: как мы стали жертвами своего успеха». Об этой книге мы уже упоминали в одном из наших Писем. Книга вызвала огромный резонанс в интеллектуальной среде и не только среди элит США. Недавно он выдал колонку в NYT, где пишет примерно следующее:
Есть такой Нейт Хагенс. Не очень, прям, популярен — около 80 тысяч подписчиков на его YouTube канале, — но известен и многими уважаем. Много выступает по миру на конференциях. На канале The Great Simplification Хагенс беседует с учеными (тот же Сапольски), политиками, бизнесменами и экологами о будущем человечества. Бывает интересно. Хагенс — американский ученый, «системный мыслитель» и популяризатор знаний о предельных возможностях цивилизации, энергетике, экономике и экологии. Он специализируется на долгосрочных перспективах устойчивого развития человечества в условиях истощения ресурсов, энергетического пика и деградации окружающей среды.
Еще в 2024 году мы на FST подсветили книгу «Изобилие» нашего старого знакомого Эзры Кляйна и Дерека Томпсона. Спустя несколько месяцев после этого данную «горячую» книгу наконец-то стали активно обсуждать на Западе, и начали с огоньком, и задором, и из каждого утюга, а через несколько месяцев, если аудитории повезет, дойдет и до русскоязычного пространства. А в начале года мы на FST также подсветили и крайне популярную теперь книгу «Мера прогресса» Дианы Койл. Как уже много раз говорилось, если вы не подписаны и не читаете FST, вы опаздываете к обсуждению насущной и самой интересной интеллектуальной повестки мира на месяцы или порой на годы. Не оставайтесь же на обочине цивилизации и прогресса. Предлагаем сегодня ознакомиться с рецензией на две данные книги.
The Economist выдал прикольную статью о Европе. Чувствительные люди могут даже заплакать от умиления от такой наивности, а с другой стороны…Реальные проблемы Европы в сравнении не кажутся такими уж плохими.
Письмо №521

По-настоящему великий бизнес должен иметь прочный «ров» (конкурентное преимущество), который защищает вложенный капитал. Динамика капитализма гарантирует, что конкуренты будут неоднократно штурмовать любой бизнес приносящий высокую прибыль. Поэтому компания должна иметь непреодолимый барьер — являться недорогим производителем или обладать мощным мировым брендом. История бизнеса полна примеров компаний, чьи рвы оказались иллюзорными и вскоре были пересечены конкурентами. Наш критерий «долговечности» заставляет нас исключать компании в отраслях, подверженных быстрым и непрерывным изменениям. Ров, который необходимо постоянно перестраивать, в конечном итоге вообще не будет рвом. Кроме того, этот критерий исключает бизнес, успех которого зависит от наличия отличного менеджера. Конечно, потрясающий генеральный директор — это огромный актив для любого предприятия. Но если бизнесу требуется суперзвезда для достижения отличных результатов, сам бизнес нельзя считать великим.
Письмо №516

Взгляните на соотношение стоимости компаний, входящих в американский S&P 500, к общей капитализации мирового фондового рынка. Доля США в общей рыночной стоимости выросла с примерно 35% в 1990-х годах до более чем 70% сегодня! На втором месте — Япония с долей около 6%, а на третьем — Великобритания с 4%. Все это невероятно. Если бы американские компании показывали более высокую прибыль или выплачивали больше дивидендов, их превосходство на фондовом рынке было бы логичным. Тогда акции американских компаний действительно стоили бы дороже с объективной точки зрения. Однако расхождение цен на акции объясняется не только прибылью компаний. Фактические и ожидаемые будущие прибыли американских компаний не сильно отличаются от аналогичных показателей на фондовых рынках других развитых стран. Долгосрочный исторический рост прибыли (за последние пять лет) у акций развитых зарубежных рынков действительно отставал от американских, но незначительно: 5,5% против 6,3%. Ожидания аналитиков по будущему росту прибыли (на три–пять лет) также были в пользу американских акций, но разница снова была небольшой: 11,7% против 10,7%. Такие незначительные различия не могут объяснить драматическое превосходство американских акций. Иными словами, основная причина их опережающего роста — увеличение оценок (valuation). Это означает, что инвесторы были готовы платить больше за каждый доллар прибыли в США, чем в других странах. Они разгоняли цены на аналогичные акции в США до гораздо более высоких уровней, делая их относительно переоценёнными.
Происходит замедление инноваций, несмотря на значительные инвестиции в исследования и разработки. Простое добавление технологий недостаточно для достижения настоящих инноваций. Ключевым фактором инноваций представляется «креативное разрушение» – необходимость замены устаревших продуктов и технологий, даже если они приносят прибыль, чтобы стимулировать конкуренцию и подталкивать компании к самосовершенствованию. Можно выделить несколько факторов, препятствующих инновациям: возросшие издержки на новые идеи, избыточное регулирование, неопределенность в регулировании новых технологий и преобладание пассивных институциональных инвесторов, заинтересованных в стабильности, а не в рискованных инновациях.
Кремниевая долина больше не изобретает будущее — она его навязывает. Машина вдалбливания неизбежности ИИ работает на полную мощность, продавая вам ИИ, который вам «нужен», но которого вы не просили. За этими красивыми рекламными роликами скрывается нечто большее: захват власти, проникновение в ткань социальных институтов, перекройка реальности под нужды технологических гигантов. Что, если выбор у вас уже отобрали? Что, если вас заставляют верить в мир, который не существует? Есть и такое мнение. Добро пожаловать в Машину делюзий Кремниевой долины.
Сегодня я не собираюсь говорить о «безопасности ИИ», как это было темой конференции пару лет назад. Я здесь, чтобы говорить о возможностях искусственного интеллекта. Когда на таких конференциях, как эта, собираются, чтобы обсудить передовые технологии, зачастую, как мне кажется, наша реакция — быть слишком осторожными, слишком боязливыми к риску. Но никогда прежде я не встречал технологический прорыв, который так явно призывал бы нас поступать совершенно наоборот. Наша администрация, администрация Трампа, убеждена, что искусственный интеллект будет иметь бесчисленное множество революционных применений — в области экономики и инноваций, создания рабочих мест, национальной безопасности, здравоохранения, свободы самовыражения и многого другого.