FastSaltTimes«…DEI — догма, зацикленная на теме идентичности, которая называется «разнообразие, равенство и инклюзивность» — теперь обучила новый искусственный интеллект от Google отказываться рисовать белых людей. Что еще более тревожно, так это то, что вирус также поразил цепочку поставок, которая применяется в производстве чипы, лежащих в основе всего — от искусственного интеллекта до ракет, ставя под угрозу национальную безопасность…»
«…Идея сетевого состояния не совсем нова. По крайней мере, в США мечты о либертарианский поселениях витают в воздухе с 1970-х годов, с заявлений миллионера из Невады Майкла Оливера, который говорил, что «настоящим лечением для этой страны станет уход из нее всех продуктивных людей; а бездельники пусть облагают друг друга налогами». Также эта идея очень похожа на концепцию Кертиса Ярвина Patchwork. В 2008 году он предположил, что когда-то политические системы, унаследованные нами от предков, будут заменены глобальной паутиной сотен и тысяч суверенных мини-стран, каждая из которых станет «акционерным обществом без учета мнения жителей». Если кому-то не понравится уклад жизни в стране, он легко переедет в другую. Сетевое государство — это мечта, к которой Кремниевая долина шла с самого начала…»
«…Беспрецедентной чертой пиратов была не жестокость, а созданная ими специфическая культура, основанная на демократических институтах и эгалитарной морали, приверженность которым только усиливалась невозможностью пути «назад», ни физически, ни в смысле встраивания в социальные иерархии Старого Света и его «официальных» колоний — там бунтовщиков ждала только виселица. «Веселый Роджер», сквернословие и богохульство, а также нарочитое принятие пиратами собственной демонизации стали символами презрения к смерти и одновременно воплощением простонародного, радикально антибуржуазного идеала свободы…»
Авторы книги «От развития к демократии: трансформации современной Азии» Дэн Слейтер и Джозеф Вон стремились понять политические последствия экономических преобразований в азиатских странах, где государственное строительство и быстрая модернизация экономики были взаимодополняющими целями правительства. Эта «развивающаяся Азия», как называют ее авторы, имеет четкие, но пористые границы: ни одно правительство Южной Азии не проводило капиталистическую индустриализацию достаточно серьезно, чтобы считаться ее частью, но бывшие отстающие страны, такие как Китай, Вьетнам и Мьянма, смогли войти в нее после того, как социалистическая экономика оказалась тупиковой. Отправной точкой развития авторитарных стран к демократии является наблюдение о том, что демократизация в развивающейся Азии не была вызвана восприятием авторитарными элитами того, что их режим сталкивается с какой-то революционной угрозой или надвигающимся крахом. Скорее, у этих элит сложилось «вполне обоснованное ожидание сохранения стабильности и даже продолжения своей прямой победы после того, как произойдет демократизация». Автократы сами продвигают демократизацию, возглавляя процесс. «Демократизация через силу». Книга интересна тем, что дает повод задуматься, стоит ли Западу подталкивать автократии к краху или к идее того, что автократии могут воспользоваться плодами добровольной демократизации.
Триумф менеджеров во многом обязан своей способности убедить работников в том, что они — а не менеджеры — обладают властью достигать результатов и выполнять требуемую работу.
Взгляните на карту и вы увидите явление, которое позволило нескольким богатым странам смягчить удар демографических изменений: иммиграцию. Австралия, Канада и Соединенные Штаты отмечены маленькими зелеными точками, обозначающими умеренный рост численности их населения трудоспособного возраста. Во многом это объясняется тем, что эти страны принимают относительно большое число иммигрантов, которые не только непосредственно увеличивают численность населения по прибытии, но и, как правило, рожают больше детей, чем коренное население. В Соединенных Штатах, например, незначительный рост рождаемости с 1970-х годов был полностью обусловлен рождениями у матерей-иммигрантов. В Канаде, согласно правительственной статистике, иммиграция является единственной движущей силой роста населения.
Время, проведенное в наблюдении за миром через гарнитуру, — это не самая тревожная часть эксперимента. Как только исследователи сняли гарнитуру, их разум стал вытворять разные шутки. Человеческий мозг обычно может адаптироваться к изменениям зрения и эффективно корректировать любые искажения, и вполне возможно, что Apple может выпустить обновление программного обеспечения, которое решит проблему искажений. Но когда гаджет сняли, мозгу требовалось время, чтобы прийти в норму, и люди снова ошибались в оценке расстояний. Многие также отмечали тошноту, головокружение, головную боль, которые знакомы всем, кто проводил много времени в шлеме виртуальной реальности.
«…Одна из них подытожила свои взгляды на роды, сказав: «Я с нетерпением жду появления искусственных маток, потому что это наконец уравняет мужчин и женщин. Женщинам всегда приходилось нести эти уникальные страдания». С тех пор я поняла, что техно-футурологи вовсе не уникальны в своих взглядах, а отражают более широкий сдвиг в американской культуре. В наши дни левые и правые, кажется, не могут договориться ни о чем, но в вопросе о страданиях наблюдается практически консенсус: полное их искоренение — общая цель правительства, технологий, медицины и науки…»
…Если вы хотите сделать (высокую) политическую карьеру в Китае, вы должны входить в 2% лучших выпускников университетов и быть готовым провести первые пять лет, живя в грязной, бедной, отдаленной деревне с людьми, которые не говорят на мандарин и не имеют ни малейшего представления об университете…
«…Глобальный потребительский оздоровительный рынок с оборотом в 1,8 триллиона долларов — от холодных ванн до коллагена и сока сельдерея — не чужд всплескам хайпа по поводу того или иного новаторского решения, которые иногда появляются на свет с ограниченными клиническими исследованиями или с отсутствием достоверной доказательной базы. Сегодня потребители уже не просто погружаются безоглядно в оздоровительные тенденции и надеются на лучшее, а задаются вопросом: «А что говорит наука?». Только в США рынок wellness достиг 480 миллиардов долларов и растет на 5-10 процентов в год. 82% американских потребителей считают wellness главным или важным приоритетом в своей повседневной жизни, что схоже с показателями потребителей в Великобритании и Китае (73% и 87%, соответственно). Особенно это касается представителей поколения Z и миллениалов, которые сейчас покупают больше товаров и услуг для здоровья, чем представители старших поколений, по направлениям: здоровье, сон, питание, фитнес, внешний вид и осознанность…»