Метка: Личностный рост

Многие считают, что новое программное обеспечение может освободить «отдельных творцов», «создателей-индивидуалистов», но есть разумное опасение, что такое мышление и мириады разрозненных индивидуумов неизбежно ведет к наемному труду, опосредованному уберизированной платформой, против которой отдельный человек будет бессилен. Отряды должны быть максимально экономически независимы и устойчивы, у них может быть вес и ресурсы, для отстаивания своих интересов. Группа является основным классом пользователей для инструментов, которые нам нужны сегодня как обществу, но сегодня у нас мало программных продуктов, которые могли бы позволить отряду в целом совместно производить и вместе генерировать богатство.

Наверняка вы уже слышали об этом грандиозном плане – о разрыве, разводе и разъединении между США и Китаем, верно? Уже несколько лет предсказывают, что будет два Интернета (свободный либеральный американский и авторитарный закрытый китайский) — или, иными словами, мы будем жить в мире The Splinternet, что Китай сможет все импортозаместить и очень скоро выкатит свою версию интернета и вообще любых информационных технологий и услуг. Импортозамещение ИТ-продуктов — это крайне «горячая» тема в Китае (и в России) в свете обострения торговых отношений с США, санкций и ограничений по трансферу ноу-хау. Что говорят об этом в самом Китае?

Предполагается, что даже искренние и заботливые любители в лучшем случае оказываются неумелыми негодяями, которым иногда везет. Они не воплощают никаких детерминированных причинно-следственных связей между усилием и результатом. Это — негативная сторона любительства. Плюс любительства — это свобода. Свобода от ограниченных ожиданий, которые сопровождают восприятие вас как профессионала. Свобода от институционально жестких определений ценностей. Свобода от ограниченного самовосприятия, которое неизбежно сопровождает объективный профессиональный статус. Свобода от сочетания навыков и гарантий. Свобода от церемоний. Свобода удивляться и играть без скрытого чувства, что это недостойно того, чтобы «кто-то в моем положении» делал это. Свобода странного риска. Свобода действовать с недостаточным авторитетом. В этой свободе, безусловно, есть сила и возможность разрушать. Но есть также способность видеть и делать то, что даже не приходит в голову профессионалам.

Про The Times уже говорят, что компания становится все больше похожа на Голливуд, а не на традиционное газетное издание. Она снимает шоу и документальные фильмы для показа на Netflix, Hulu, FX, Amazon Studios. Колонки авторов становятся фильмами на Travel Channel. The Times получает разовую выручку за лицензирование своей телевизионной продукции, но ее цель — это привлечение на цифровую подписку новой аудитории со стриминговых платформ и выстраивание долгосрочных отношений. The Times также сосредоточена на создании редакционных продуктов, которые, как надеются в компании, помогут сделать их потребление повседневной привычкой для читателей. Речь идет, например, о популярном приложения о приготовлении пищи и о кроссвордах (кроссвордах, Карл! что не перестает удивлять в 2020 году), на которые залипают люди.

Это касается любой области. Вы варитесь в своей нише, в своей среде, в вашем профессиональном мире, будь вы предприниматель, венчурный инвестор, ученый или кто-либо иной. То есть, как правило, вас больше определяют темы, по которым вы спорите, и сообщества, в которых вы спорите, чем то, на какой стороне в этих спорах вы находитесь и какую точку зрения вы принимаете. Людей, которых вы ненавидите больше всего, вы ненавидите именно потому, что они близки вам и находятся на вашем пути, и они фигурируют в вашем мире. Это – ваши коллеги, партнеры, клиенты, конкуренты, инвесторы, единомышленники или антагонисты. Эти миры кажутся слишком маленькими, временными и провинциальными, чтобы проводить там все свое время. 

На этой и прошлой неделе, когда все больше и больше правительств по всему миру вынуждены принимать более радикальные решения по сдерживанию экспоненциального распространения вируса, мы все опасаемся дальнейшей неопределенности, сбоев в работе институтов социума и возможных жестких локдаунов. В Европе в воздухе витает дух восстаний людей, недовольных локдаунами. В США опасаются начала гражданской войны после выборов. Многие планы и привычный ход течения жизни придется снова прервать. Многие планы придется просто отменить. Мы снова должны будем жить настоящим моментом и не думать, что у нас есть власть над чем-либо.

Одна из проблем, отмеченных N, заключается в том, что институциональные инвесторы в Европе, как правило, более осмотрительны, чем их американские коллеги, и хотят, чтобы компании достигали прибыльности намного раньше. Американские инвесторы же готовы вложить миллиарды в такие компании, как Uber, чтобы позволить им достичь глобального масштаба. Такой подход заставлял европейских инвесторов до последнего времени только качать головами. N считает, что мир — большой, и если вы хотите, чтобы европейские компании действительно быстро завоевали мир, завоевали Азию и США, и продолжали расти на 100%, то тогда вам нужно финансировать этот рост и заливать деньгами.

Безотносительно ценности, прикладного применения, цены и будущего, история, например, взлета биткойна сравнима с успехом деятельности апостолов и распространением веры. Это — социальная история в первую очередь, а никак не финансовая или прикладная. Десять-пятнадцать лет назад биткойн ничего не значил. Но десять лет упорного, беспрестанного и фанатичного продвижения этой идеи не такой уж и большой группой лиц в обществе и в конкуренции с мириадам других идей в информационном бульоне в итоге дало взрывной интерес человечества и увенчалось вовлечением в его орбиту практически всех старых институтов. История вроде неблагодарной многолетней активности этих биткойн-апостолов гораздо интереснее, собственно, даже самой общей идеи децентрализации и изобретателей битка, да и всего сегодняшнего ралли с ценой.