Автор: FST

То, что технологическая изощренность и геополитическая мощь идут рука об руку, бесспорно, но как именно они связаны? Распространенный ответ заключается в том, что путь от технологии к статусу великой державы подобен спринту: гонка ведется за быстрыми державами, которые являются пионерами в разработке новых технологий и опережают другие страны в нескольких ведущих отраслях. Как резюмирует политолог Дэниел Дрезнер, “Исторически сложилось так, что великая держава приобрела статус гегемона благодаря почти монополии на инновации в ведущих секторах”. Но есть и другие мнения.

Искусственный интеллект сыграет ключевую роль в формировании будущего Китая как великой державы. Однако попытки Пекина превратить успехи современных новаторов, таких как DeepSeek и другие, в более широкие выгоды для экономики объемом 18 триллионов долларов столкнутся с вызовами не только со стороны США, но и со стороны самой Коммунистической партии Китая, стремящейся сохранить контроль. Технологические революции лежали в основе смены великих держав на исторической арене. Так же, как США в XX веке вытеснили промышленное господство Британской империи благодаря повсеместному внедрению электроэнергии, машин и автомобилей, а искусственный интеллект дает Китаю аналогичную возможность изменить баланс сил в свою пользу. Но есть нюансы.

Решение властей США поддержать идею диверсификации валютных резервов ставит под вопрос долгосрочное лидерство доллара. Если все больше стран и организаций начнут отдавать предпочтение биткойну вместо американской валюты, глобальный спрос на долларовые запасы со временем снизится. Признание альтернативного актива для хранения капитала может ослабить доверие к доллару, поставив под угрозу его роль мировой резервной валюты и связанные с этим экономические преимущества США. Без устойчивого мирового спроса Америка рискует потерять свое исключительное положение, позволяющее ей беспрепятственно эмитировать валюту и привлекать займы на выгодных условиях. Поэтому необходимо найти баланс между поддержкой биткойна и сохранением доминирования доллара.

Чтобы преодолеть текущие разногласия, Канаде, Мексике и США следует начать разрабатывать планы по созданию новой версии Североамериканского экономического союза. Единый рынок товаров, услуг, капитала, рабочей силы, технологий, данных и информации принесет всем трем странам гораздо больше выгоды, чем любые альтернативные соглашения. Если раздробленные и разрушенные войнами экономики Европы смогли создать единый рынок, то Северная Америка вполне может достичь такой же цели — а возможно, даже превзойти ее.

Семьдесят тысяч спутников — это будущее интернета или рецепт космического хаоса? Китай, Илон Маск и крупнейшие телеком-гиганты сражаются за орбиту, а рынок спутниковой связи может вырасти до $457 млрд. Кто будет контролировать глобальную связь, какие риски ждут инвесторов и сколько стоит выход на орбиту? Разбираемся в деталях.

На днях произошла забавная перепалка экс-премьера Австралии Малкольма Тернбулла и Трампа. Тернбулл заявил, что агрессивная риторика американского лидера Дональда Трампа и его политика приведут к усилению позиций КНР на мировой арене. Он отметил, что в условиях текущей политики Белого дома Пекин станет более привлекательным партнером для многих стран. Тернбулл подчеркнул, что председатель Китая Си Цзиньпин будет стремиться представить себя как полную противоположность Трампу: «Там, где Трамп хаотичен, он будет последователен. Там, где Трамп груб и агрессивен, он будет вежливым». Это, по мнению австралийца, создаст условия для того, чтобы другие страны начали рассматривать Китай как более перспективного союзника. Трамп услышал Тернбулла и в ответ заявил, что тот сам дурак, что Тернбулл «никогда не понимал, что происходит в Китае, да у него и не было для этого возможностей и я всегда считал его слабым и неэффективным лидером».

Уже месяц по всему миру народ активно обсуждает радикальную фрик-группу Zizians. Основательницу в феврале арестовали и понеслось по СМИ и соцсетям. ИИ свел их с ума. Группа сформировалась вокруг идей рационализма и ИИ-безопасности, связанных с сообществами CFAR (Center for Applied Rationality) и MIRI (Machine Intelligence Research Institute). Пропагандировала радикальные идеи, включая создание «нового общества» и отказ от традиционных социальных норм. Группа откололась от рационалистов, обвиняя CFAR и MIRI в «предательстве» и некомпетентности. Они разработали собственную систему взглядов, включавшую элементы психологии, философии и манипуляций сознанием. Начинали как часть интеллектуального движения, но превратились в сообщество, отвергнутое даже среди рационалистов. Группа постепенно радикализировалась, что привело к конфликтам, насилию, смертям и исчезновениям.

Ранее тарифы служили прежде всего рычагом в переговорах и могли быть отменены в рамках сделок. Теперь же они стали стратегическим инструментом для возвращения производственных мощностей в США, восстановления национальной промышленности и компенсации налоговых потерь. Главная цель — вовсе не устранение торговых дисбалансов и борьба с недобросовестными практиками, а защита «души» Америки и установление высокой цены за доступ к её рынку. Отказ от тарифов означал бы отказ от ключевых политических приоритетов. Этот подход отражает убеждённость Трампа в том, что послевоенный либеральный экономический порядок не способствовал процветанию США, а лишь подорвал их экономическую мощь. По его мнению, снижение тарифов и неконтролируемый отток капитала после Второй мировой войны привели к утрате Америкой экономического суверенитета.

XXI век ознаменовался значительными изменениями в глобальном балансе сил, что часто называют «подъемом Азии», хотя правильнее говорить о ее «возрождении». К 1800 году Азия занимала доминирующую позицию в мировой экономике, но утратила ее после начала Промышленной революции на Западе. Как и другие регионы мира, Азия пострадала от западного империализма, который стал возможен благодаря превосходству Запада в военных и коммуникационных технологиях. В настоящее время Азия восстанавливает свою позицию главного центра мирового экономического производства. Однако ее современные достижения в основном произошли за счёт снижения доли Европы, а не США. Америка не переживает упадок: она по-прежнему производит около четверти мирового ВВП, как и в 1970-х годах. И хотя Китай существенно сократил отставание от Америки, он все еще не превзошёл её ни в экономическом, ни в военном потенциале, ни по количеству союзников.