Метка: Финансы

The Economist, разгромив Accenture, теперь взялся за McKinsey. На протяжении почти ста лет компания McKinsey считала себя вершиной консалтингового мира. Она всегда позиционировала себя как нечто особенное, организацию, состоящую из «исключительных людей», чьи советы были настолько ценны, что клиенты сами приходили за ними, а не наоборот. Действительно, многие бывшие сотрудники McKinsey сегодня руководят крупнейшими мировыми корпорациями (24 из 500 крупнейших), что подчеркивает ее влияние и престиж. Однако сегодня, когда мир сталкивается с новыми потрясениями — от геополитических изменений до стремительного развития искусственного интеллекта (ИИ), который обещает заменить людей и перевернуть бизнес-модели, — McKinsey, этот самый прославленный консультант, переживает не лучшие времена и, кажется, утрачивает свои позиции.

Добро пожаловать в мир, где искусственный интеллект меняет правила игры не только для технологий, но и для таких, казалось бы, незыблемых отраслей, как консалтинг. ИИ одновременно является огромной краткосрочной возможностью и экзистенциальной угрозой для консалтинговых компаний. Да, с одной стороны, крупные фирмы вроде Accenture и McKinsey могут получить значительный рост выручки благодаря проектам, связанным с ИИ, поскольку множество компаний нуждаются в помощи для навигации в этой новой реальности. С другой стороны, суть консалтинга — сбор информации, ее обработка и превращение в полезные советы — это именно то, в чем искусственный интеллект и большие языковые модели преуспевают.

В ближайшие два десятилетия бэби-бумеры передадут активы на сумму около 3,5 триллиона долларов — в основном в виде недвижимости. Если тенденции сохранятся, это богатство будет распределено неравномерно, закрепляя привилегии тех, кому повезло родиться у родителей-собственников недвижимости, и оставляя других позади. Австралийский идеал о том, что упорный труд — это билет в «средний класс», будет становиться все труднее достижимым. По мере того как средний класс продолжает разрушаться, разрушается и общественный договор. Сообщества становятся менее сплоченными. Волонтерство, участие в школьной жизни и гражданское доверие снижаются. Это не просто экономическая проблема — это социальный и культурный кризис.

The Economist (номер за 19-25 июля) публикует такие статьи как «Искусственный интеллект убивает Интернет. Может ли что-нибудь его спасти?» и «Чтобы выжить в эпоху ИИ, Интернету нужна новая бизнес-модель». Что пишут?

Внешнеполитические эксперты говорят о беспрецедентном хаосе, а рынки этого почти не замечают. После вторжения войск Адольфа Гитлера во Францию в 1940 году многие опасались неминуемого разрушения Европы и ее экономики. Британские инвесторы не разделяли этих опасений. В год, последовавший за вторжением, лондонский фондовый рынок вырос; более того, к концу военных действий британские компании принесли своим акционерам реальную прибыль в размере 100%. В то время смелые инвесторы, должно быть, казались сумасшедшими, но они оказались правы и получили солидную прибыль. И сегодня экономика, к огромному удивлению многих, не особо реагирует на все происходящие кризисы в мире. Почему? Есть отличная версия.

История Самуэле Ланди завершилась так же загадочно, как и протекала всю его жизнь. В конце прошлого года итальянские власти окончательно подтвердили, что распухший труп, без одежды и почти без кожи, найденный на пляже недалеко от Дубая, принадлежит именно ему. Это подтверждение пришло только после долгих месяцев сомнений — ведь Ланди уже дважды инсценировал свою смерть, и даже его собственная дочь не верила в его гибель.