Автор: FST

Кэтрин Бойл из a16z пишет: «Одним из величайших зол моего детства в 90-е годы было то, что маленьких мальчиков накачивали успокоительными и наркотиками за то, что они вели себя как мальчики в школьной системе, созданной для маленьких девочек. И только сейчас нам, наконец, разрешили задавать вопросы. На десятилетия позже». И дает ссылку на страшную статью в NYT под названием «Неужели все это время мы неправильно думали о A.D.H.D.?», содержащую просто фантастическую статистику уровня диагностирования A.D.H.D. A.D.H.D. — это Синдром дефицита внимания и гиперактивности. Что в статье?

В интервью обсуждаются ключевые аспекты текущей экономической ситуации, включая торговые отношения между США и Китаем, важность международных альянсов и опасения относительно экономической нестабильности. Рассматриваются вопросы, связанные с торговой политикой, геополитической фрагментацией и их влиянием на рынки и инвестиционные решения. Обсуждаются стратегии развития в банковской сфере, включая значение физических отделений и инвестиции в искусственный интеллект, а также принципы эффективного управления и лидерства в сложном и быстро меняющемся мире.

The Economist выдал прикольную статью о Европе. Чувствительные люди могут даже заплакать от умиления от такой наивности, а с другой стороны…Реальные проблемы Европы в сравнении не кажутся такими уж плохими.

За последние несколько лет в мире произошло одно из самых масштабных и незаметных культурных завоеваний в истории человечества. Cуть завоевания заключается в том, что искусственный интеллект, а именно крупные языковые модели, которые, хотя и кажутся техническими и нейтральными, на самом деле несут в себе ценности и представления тех обществ, которые их создают. И поскольку подавляющее большинство передовых моделей разрабатываются в США и странах Запада, именно западные идеи, нормы и способы мышления становятся невидимым, но крайне влиятельным культурным экспортом по всему миру. Эти модели интегрируются в повседневную жизнь на планете, в том числе в таких странах, как Китай, и они представляют собой массовую, беспрецедентную форму культурного и идеологического влияния. Что имеется в виду?

Среди военных стратегов распространено заблуждение о возможности быстрых побед. Несмотря на примеры скоротечных конфликтов, история войн демонстрирует тенденцию к затягиванию и превращению войн в изнурительные противостояния. Стратеги часто недооценивают ресурсы противника и переоценивают собственную способность к быстрому разгрому. Планирование, ориентированное исключительно на короткие войны, создает уязвимости при переходе к затяжным конфликтам, требующим иных ресурсов и стратегий. Необходима разработка реалистичных политических целей и гибких военных стратегий, учитывающих вероятность длительных конфликтов, чтобы предотвратить их возникновение и избежать катастрофических последствий.

Мы живем в мире, где технологии каждый день обещают сделать нас свободнее, а на деле — загоняют в еще более изнуряющую гонку. Искусственный интеллект решает задачи быстрее человека, автоматизация сокращает усилия, цифровые сервисы упрощают быт — но почему же мы все больше устаем? Иллюзия легкости превращает жизнь в бесконечный список дел, где отдых — повод для вины, а пауза кажется слабостью. Мы идем все быстрее — но куда? Мы работаем все эффективнее — но ради чего? Как остаться живым, уязвимым, настоящим в мире бесконечных возможностей и ускорений? Продуктивность без смысла обесценивает самое главное: наше время, наши чувства, нас самих.

Организация НАТО по науке и технологиям (STO) опубликовала всеобъемлющий обзор социально-технологических тенденций, которые, как ожидается, будут определять технологический ландшафт в период с 2025 по 2045 год. В докладе исследуются связи между новыми и прорывными областями науки и технологий, а также их макроэкономические, геополитические и социальные последствия и факторы, способствующие их развитию. В отчёте выделены шесть основных тенденций, включая эволюцию сфер конкуренции, гонку за превосходство в области искусственного интеллекта и квантовых технологий, биотехнологическую революцию, доступ к ресурсам, фрагментацию общественного доверия, а также интеграцию технологий и зависимость от них.

«Торговый дефицит» — не экономическая проблема, а языковая ловушка, в которую нас загнали политики и медиа. Терминология, основанная на бухгалтерском подходе к международной торговле, несет в себе неочевидную, но сильную эмоциональную окраску. Слова вроде «дефицит» и «профицит» автоматически вызывают ассоциации с потерями и выгодой, хотя по сути речь идет о нейтральном экономическом явлении — различии между экспортом и импортом. На самом деле это может быть выгодной сделкой, в которой вы получаете больше реальных товаров и услуг.