Метка: Прогресс

Cтатья исследует, как технологические знания распространялись по всему миру в конце 19-го века. Авторы задаются вопросом, почему Япония, в отличие от других не западных стран, смогла успешно индустриализироваться во время первой волны глобализации. Они выдвигают гипотезу, что доступ к кодифицированным технологическим знаниям на родном языке был необходим для того, чтобы страны могли успешно усваивать технологии индустриальной революции.

«…Для уменьшения бедности в глобальном масштабе необходимо расширение экономических связей и устранение препятствий в торговле. Разделение мировой экономики, вызванное геополитическими конфликтами и деятельностью политиков-популистов, выступающих за ограничение торговли, представляет серьезную угрозу экономическим перспективам беднейших государств. Растет вероятность того, что политические волнения в этих регионах затронут и благополучные страны. Это уже отразилось на обострении дискуссий о миграции в развитых государствах. Перед богатыми странами стоят три возможных пути действий…»

Несмотря на широко распространенное мнение среди политических деятелей США, Китая и Европы о том, что экологически чистые высокотехнологичные отрасли являются фундаментом для устойчивого экономического роста и благополучия, существуют сомнения в возможности построения масштабной экономики исключительно на «зеленых» технологиях. Хотя экологические инновации, безусловно, важны, их потенциал как единственного драйвера крупной экономики может быть переоценен политическими лидерами этих регионов.

«…Диаграмма обозревателя FT Джона Берн-Мердока, показывающая, как менялись высказывания о прогрессе в английских, французских и немецких книгах за последние несколько столетий. Доля слов, связанных с прогрессом, выросла в эпоху индустриализации, но снизилась с 1950-х годов. В то же время доля слов, связанных с беспокойством и риском, растет. Кого это колышет?..»

«…Технологический прогресс повышает глобальную взаимосвязанность в сфере торговли и телекоммуникаций, расширяет доступ к общественным благам, включая здравоохранение и образование, стимулирует инновации, повышает уровень жизни, а в конечном счете способствует широкому росту экономики. Нет причин полагать, что ИИ всего этого не сделает. ИИ будет, видимо, распространяться в экономике быстрее, чем предыдущие технологии, а значит, связанные с ним выгоды повышения производительности и эффективности могут проявиться быстрее. В прошлом технологии общего назначения требовали огромных затрат для создания базовой инфраструктуры. Потребовалось более 40 лет, чтобы электричество стало широкодоступным в первой половине XX века, и потребовалось примерно десять лет, чтобы охват смартфонами превысил 90% в 2010-х. Напротив, ИИ можно внедрять с помощью уже существующих цифровых платформ и устройств…»

«…В ближайшее десятилетие социальное оцепенение и беспокойство должны быстро уступить место периоду когнитивной готовности — настоятельной необходимости отбросить старые убеждения и принять новые, где решения для преобладающих тревог и потребностей являются жизнеспособными. Это станет моментом для кристаллизации новой системы убеждений, которая вернет историческому времени направление и омолодит ход социального времени, поставив перед ним четкие цели. Столетие назад Дюркгейм называл такие периоды «моментами творческого подъема» — временами, когда возникают новые идеалы, которыми руководствуется человечество. Этот переход в основном предполагает формирование новой модели легитимации и господства. Эта модель должна быть либо основана на новой парадигме экономического накопления, либо адаптирована к ней…»

«…Каковы будут последствия этого события? Когда прогресс будет направляться интеллектом, превосходящим человеческий, он станет куда стремительнее. Фактически, нет оснований полагать, что прогресс не станет плодить всё более разумные сущности всё более ускоренными темпами. Лучшая аналогия, которую можно здесь провести — в эволюционном прошлом. Животные могут приспособиться и проявлять изобретательность, но не быстрее, чем работает естественный отбор. В случае естественного отбора мир сам выступает в роли собственного симулятора. Мы, люди, обладаем способностью усваивать окружающий мир и выстраивать у себя в голове причинно-следственные связи, поэтому мы решаем многие проблемы в тысячи раз быстрее, чем механизм естественного отбора. Когда же появится возможность просчитывать эти модели на более высоких скоростях, мы войдём в режим, который отличается от нашего человеческого прошлого не менее радикально, чем мы, люди, сами отличаемся от низших животных…»

«…Экономисты опасаются, что решимость правительства удвоить свои силы за счет традиционных факторов роста Южной Кореи — производства и крупных конгломератов — свидетельствует о нежелании или неспособности реформировать модель, которая демонстрирует признаки истощения. Опоры старой модели, такие как дешевая энергия и рабочая сила, пошатнулись. Страна не справляется с проблемами, начиная от резко падающего уровня рождаемости и заканчивая устаревшим энергетическим сектором и неэффективными рынками капитала. Вряд ли ситуация изменится к лучшему в ближайшем будущем…»