Метка: Теория

В ближайшие годы человечество ждет культурный шок, который превзойдет всю шумиху вокруг потери работы: появление высокоэмоционального ИИ. Мы можем рационально принять интеллект машин, считая собственный мозг компьютером, но принять машинное творчество, а тем более синтетические эмоции, гораздо сложнее, поскольку это кажется противоположностью рациональности. Однако эмоциональные агенты уже приходят, и мы наблюдаем проблески глубоких, выразительных отношений, которые устанавливают люди с ИИ, даже до целенаправленного внедрения эмоций. ИИ наделяют эмоциями по нескольким причинам: это улучшает интерфейс, делает взаимодействие естественным, и, главное, рынок будет отдавать предпочтение дружелюбным, приятным агентам. Отношения людей с ИИ будут такими же реальными и значимыми, как и любые другие человеческие связи. Настоящий вопрос не в том, будут ли связи тесными (будут!), а в том, на кого работает ваш эмоциональный агент и можете ли вы быть уверены, что он не будет вами манипулировать.

Впервые в истории Америки продажи игрушек взрослым, покупающим их для себя, превысили продажи игрушек для дошкольников. Сейчас на долю кидалтов приходится 28,5% всех продаж игрушек в США, и аналитики прогнозируют, что эта доля будет только расти, поскольку детство перестало быть просто периодом жизни, превратившись в полноценный жанр развлечений, которым теперь предпочитают жить взрослые. Общество кидалтов может казаться милым и безобидным, но оно не может существовать само по себе. Сокращение числа семей означает демографический спад. Уход в игру и бесконечное потребление приводят к атрофии общественных институтов.

Иэн Бреммер негодует. Иэн Бреммер — известнейший американский политолог, эксперт в области внешней политики США, развития евразийских государств и глобальных политических рисков. Основатель и президент исследовательского центра Eurasia Group. С 2014 года постоянный колумнист и обозреватель журнала Time. Профессор глобальных исследований в Нью-Йоркском университете. Окончил Стэнфордский университет. Автор множества книг, в том числе Every Nation for Itself: Winners and Losers in a G-Zero World («Каждая нация сама за себя: Победители и проигравшие в мире G-ноль») и The End of the Free Market: Who Wins the War Between States and Corporations («Конец свободного рынка: Кто победит в войне между государствами и корпорациями»).

О данной книге мы уже сообщали полгода назад подписчикам FST, теперь она стала попадать в фокус обычных медиа. Известный экономист Дэни Родрик предлагает взглянуть на мировое хозяйство после ухода эпохи безудержной экономической интеграции с оптимизмом, утверждая, что существует прогрессивный путь к созданию устойчивого и инклюзивного благосостояния. Его видение, изложенное в книге «Общее процветание в раздробленном мире», основывается на убеждении, что сейчас, когда идеи и подходы находятся в стадии становления, необходимо переосмыслить приоритеты и политику, а не устраивать революцию.

Мне кажется, что алармисты по поводу ИИ и любители всеобщего базового дохода имеют крайне пессимистичное представление о том, на что вообще способны люди. Потерял работу из-за робота — значит, что, нужно что ли сидеть дома и до конца жизни получать пособие? Да? Это вписывается в общий тренд заниженных ожиданий, который развивается уже десятки лет, вероятно, с начала 1990-х. Клинтон разнес систему соцпособий. Мы что, потом складывали трупы голодающих, как дрова? Конечно же нет — люди крутились и находили работу, как и делает любой рациональный человек, если от этого зависит, что и когда он будет есть. Вот еще вещь, которой почти никто больше не делает: не можешь найти работу в своем городе? Тогда поезжай в другой! Географическая мобильность на самом деле падает — сильно падает — в последние годы. Да, частично это из-за технологий: можно работать по Zoom откуда угодно. Но частично это потому, что люди стали менее авантюрными.

Япония переживает кризис производительности труда, корни которого лежат в ее архаичной корпоративной культуре. Прибыльность компаний выросла благодаря реформам, начатым при Абэ, но этого недостаточно для долгосрочного роста. Новая администрация Такаити должна сосредоточиться на улучшении базовой экономической модели. Ключевая проблема: японские компании вкладывают меньше капитала по сравнению с конкурентами, такими как Южная Корея. Правительство может увеличить спрос на капитал через поощрение экспорта и преодолеть «долину смерти», мешающую небольшим, растущим компаниям получить финансирование. Центральным элементом этого плана является радикальное изменение финансовой системы: банки должны будут проявить «большую склонность к риску» и отказаться от консервативной осторожности. Анализ представляет шесть ключевых векторов развития экономики Японии.

Бертран Рассел, стенограмма радиопередачи BBC. “Почему фанатизм приводит к поражению” (23 сентября 1948):

…В настоящее время широко распространено убеждение, что те народы и отдельные люди, которые сохраняют рассудочность, хладнокровие и (в пределах здравого смысла) скептицизм, не могут рассчитывать на успех, если сталкиваются с системами, основанными на широко распространённых и фанатично разделяемых догмах. Это мнение особенно характерно для самих скептиков, которые склонны впадать в некое заворожённое оцепенение, когда сталкиваются с ослепительным напором могущественных, но интеллектуально ограниченных сектантов. Я не думаю, что история подтверждает представление о бессилии умеренных и научно ограниченных убеждений в борьбе с фанатизмом; напротив, мораль, которую можно извлечь из прошлого, скорее противоположна. Рассмотрим несколько примеров.

В современном мире, где ИИ все глубже проникает в повседневную жизнь, формируется неожиданный и мощный маркетинговый тренд: демонстративное неприятие этой технологии. Крупные компании начали осознанно играть на усталости потребителей от цифровизации и растущем недоверии к бездушному автоматизированному контенту, заявляя о своей преданности всему настоящему, человеческому и аналоговому. Все это вызвано глубокой тревожностью среди потребителей. Опросы показывают, что половина американцев скорее обеспокоены ростом использования ИИ, чем воодушевлены им. Более того, большинство людей видит высокие социальные риски в этой технологии, главным образом опасаясь ослабления человеческих навыков и связей.