Легендарный Майкл Бьюрри, прославившийся благодаря книге и фильму The Big Short, является одним из самых закрытых и необычных инвесторов нашего времени. Он избегает интервью, предпочитая работать в тишине. Однако его торговая активность регулярно вызывает бурные обсуждения, в том числе его недавняя ставка против так называемого «пузыря искусственного интеллекта». Недавно Майкл Бьюрри поговорил с Майклом Льюисом. Что поведал?
— Осознание ипотечного кризиса (2000-е годы). Бьюрри был одним из первых людей, кто распознал и начал делать ставку против кризиса субстандартных (subprime) ипотечных облигаций.
— Важность идеального расчета времени. Бьюрри подчеркивает, что недостаточно быть просто правым относительно наличия безумия в рынке. Если вы не угадаете с расчетом времени, рынок может вас «выбросить» из позиций. Успех его главной сделки заключался в том, что он имел теорию о том, когда именно начнется развал системы.
— Изобретение финансовых инструментов. Когда Бьюрри решил поставить против ипотечных облигаций, необходимых финансовых инструментов для этого просто не существовало. Он сам помог фирмам с Уолл-стрит создать кредитный дефолтный своп по субстандартным ипотечным облигациям. По сути, это была страховка, которая выплачивалась, если облигации становились плохими.
— Уникальность сделки века. Его легендарная сделка была уникальной и случается «раз в столетие». Она заключалась в том, что ему разрешили покупать страховку на крайне неликвидные облигации и получать с этого прибыль, даже не имея застрахованного актива. Кроме того, эта страховка была недорогой.
— Раннее начало и удивление Уолл-стрит. Бьюрри начал наращивать свою позицию еще к концу 2005 года. Ему звонили из Goldman Sachs, поскольку он был единственным, кто делал нечто подобное, его действия на рынке были крайне необычными, а его фонд не был ипотечным фондом и не занимался простым хеджированием. Goldman Sachs пытался понять, в чем фишка необычной ставки, которая заключалась в покупке «страховых полисов» на облигации, о которых никто не думал, что они могут испортиться.
— Враждебность инвесторов и закрытие фонда. В течение длительного периода времени, пока Бьюрри удерживал свои «короткие» позиции, рынок продолжал расти, и его фонд показывал плохие результаты. Инвесторы не понимали или не верили в его стратегию и были «недовольны» им, даже когда дела шли хорошо. Несмотря на то, что его инвесторы заработали в итоге огромные деньги, они были им «недовольны» и не хотели снова переживать такой стресс. Бьюрри закрыл свой фонд, потому что не чувствовал никакой поддержки. Только один инвестор пришел к нему вложить деньги в последний год или полтора перед кризисом, а после выплат никто из инвесторов не позвонил, чтобы извиниться за гнев.
— Защита через документацию. Для защиты от возможных судебных исков со стороны инвесторов он вел переписку со всеми по каждому вопросу через электронную почту. Эти тысячи писем стали основной причиной, благодаря которой его не засудили. Он отметил, что если бы он предпочитал проводить телефонные конференции, записи которых могли быть не сохранены, доказательства его правоты было бы сложнее предоставить. Но поскольку он имел «электронные письма со всеми обо всем», было очень ясно, какова была позиция каждой стороны.
— Критика нынешней структуры рынка. Бьюрри считает, что сегодня на фондовом рынке доминируют пассивные деньги (индексные фонды), которые составляют более 50% средств. Он отмечает, что активно управляется лишь менее 10% капитала менеджерами, которые действительно думают о долгосрочной перспективе.
— Прогноз падения всего рынка. Из-за доминирования пассивных денег, в США не будет групп акций, которые могут вырасти, когда NASDAQ упадет (как это было в 2000 году). Вместо этого, по его мнению, «всё» рухнет вместе, что делает защиту длинных позиций в американских акциях очень сложной. Он считает, что рынок ожидает затяжной «медвежий» цикл, более похожий на ситуацию 2000 года.
— Ставка против «пузыря ИИ». Недавно он поставил на понижение против акций компаний Palantir и Nvidia, считая, что они являются «олицетворением» пузыря ИИ. В частности, его позиция против Palantir была оформлена через пут-опционы (право продать акции по определенной цене в будущем), которые были установлены на уровне $50, что было значительно ниже текущей рыночной цены. Он сделал ставку на то, что Palantir сильно, очень сильно упадет в цене в течение двух лет. Несмотря на то, что СМИ раздули эту сделку, утверждая, что его «короткая» позиция против Palantir составляла миллиард долларов, Бьюрри пояснил, что из-за особенностей отчетности по опционам реальная стоимость его позиции была намного меньше — около 10 миллионов долларов.
— Неверная оценка Palantir. Бьюрри указывает на очень необычное соотношение числа миллиардеров, которые вышли из Palantir (то есть стали очень богатыми благодаря владению акциями компании), к общему доходу, который компания зарабатывает. Он утверждает, что из Palantir вышло пять миллиардеров благодаря их долям в акциях. При этом годовой доход (выручка) компании составляет всего около 4 миллиардов долларов. Бьюрри отмечает, что соотношение миллиардеров к выручке (4 миллиарда долларов) было «больше единицы», и он никогда не видел такого явления раньше. Компания очень щедро вознаградила своих основателей и инсайдеров, хотя сама по себе не имеет колоссальных масштабов дохода. Он также утверждает, что компания на самом деле «ничего не зарабатывает», если правильно посчитать её расходы. Palantir, как и многие технологические компании, платит своим сотрудникам и консультантам значительную часть их вознаграждения не наличными, а акциями. Бухгалтерский учет часто позволяет компаниям и Уолл-стрит добавлять эту «неденежную» компенсацию обратно к прибыли, что делает финансовые результаты компании визуально лучше.Бьюрри настаивает, что для получения истинной картины необходимо посмотреть, сколько денег компания тратит на выкуп своих акций, чтобы компенсировать их размывание (разводнение) из-за этих самых компенсаций. Если вычесть эту сумму выкупа акций из реального денежного потока Palantir, то исторически получается, что компания как раз и «ничего не зарабатывает». Palantir также позиционирует себя как эксклюзивная компания, но, по мнению Бьюрри, IBM фактически делает то же самое, и их бизнес в этой области даже больше, чем у Palantir. Контракты с правительством, которыми Palantir известна, не всегда очень прибыльны.
— Параллели с «пузырем передачи данных». Бьюрри сравнивает нынешний пузырь ИИ с «пузырем передачи данных» (data transmission bubble) 2000 года. Тогда пик фондового рынка наступил еще до того, как капитальные затраты (на прокладку оптоволокна и роутеры) достигли своего максимума. Сейчас мы наблюдаем лишь рост капитальных затрат. Бьюрри отмечает, что сейчас наблюдается фаза, когда, если компания объявляет о капитальных расходах на ИИ в размере одного доллара, ее рыночная капитализация вырастает на три доллара. Это говорит о чрезмерной спекулятивной реакции рынка.
— Комодитизация больших языковых моделей (LLM): Бьюрри считает, что большие языковые модели в конечном итоге станут комодитизированными, то есть обычным, легкодоступным товаром. Он отмечает, что большинство людей получают то, что хотят, от LLM бесплатно уже сейчас, и лишь очень небольшой процент пользователей готов за них платить. Он не видит, что еще эти модели могут дать среднестатистическому человеку.
— Бьюрри советует покупать акции компаний сферы здравоохранения, которые «не в фаворе», то есть их несправедливо игнорируют или недооценивают. Это соответствует его общему подходу, при котором он ищет недооцененные активы, не входящие в основные модные тенденции рынка. И советует продавать переоцененные акции, которые растут по прямой. Тогда инвестор хотя бы фиксирует прибыль и защищает себя от резкого обвала, который, по мнению Бьюрри, неизбежен.
— Отношение к золоту и криптовалютам. Бьюрри владеет золотом с 2005 года. Это еще раз доказывает его долгосрочную приверженность драгоценному металлу как средству сохранения капитала. Золото для него является своего рода защитным активом (убежищем), который он использует в своей инвестиционной стратегии. В то же время, он считает, что Биткоин по цене 100 000 долларов (или 98 000 долларов) является «самой нелепой вещью», называя его «тюльпановой лихорадкой нашего времени» и утверждая, что он ничего не стоит.