Очень интересный материал от Financial Times. Токио становится эпицентром беспрецедентного переселения китайского среднего класса. Это массовое переселение обусловлено экономической нестабильностью и усилением авторитаризма в Китае, особенно после ужесточения локдаунов из-за COVID-19, а также изменением отношения к традиционным направлениям эмиграции, таким как США. Япония, напротив, привлекает политической стабильностью, высоким качеством жизни, свободой слова и ослабленной иеной, что делает её доступной для иностранцев. Наблюдается резкий рост числа китайских иммигрантов, отличающихся от предыдущих волн финансовой состоятельностью, городским происхождением и стремлением инвестировать в токийскую недвижимость и образование. Новая волна иммигрантов — это не прежние рабочие, а состоятельные жители мегаполисов. Это явление меняет демографическую, социальную и даже политическую судьбу Японии.
Токио переживает удивительную трансформацию, становясь неожиданным прибежищем для представителей китайского среднего класса. Это явление, получившее название Run-ri — сочетание китайских иероглифов, обозначающих «текучесть» или «процветание» и «Япония», а также созвучное английскому слову «run» («бегство») — меняет демографическую, социальную и, возможно, даже политическую судьбу Японии. Мало кто предвидел такой всплеск миграции как в Японии, так и в самом Китае.
Движущие силы этого массового переселения многообразны. В Китае разговоры за ужином в таких крупных городах, как Шанхай, часто сводятся к способам переезда в Токио или Осаку и закрепления там. За последние тридцать лет в китайском обществе укрепилась идея, что переезд в более крупное или развитое место всегда лучше: из деревни в город, из города в мегаполис, а теперь — из Китая в Токио. Этот массовый исход является результатом ряда факторов.
Во-первых, экономическая нестабильность и усиление авторитарного режима на родине подталкивают средний класс к поиску лучших условий. Многие китайцы, покинувшие страну, отмечают «пугающую сторону Китая» во время пандемии и до нее, видя, как государство перестает защищать средний класс. Кульминацией стало ужесточение локдаунов из-за COVID-19 в Шанхае в 2022 году, которое многие назвали «переломным моментом в жизни».
Во-вторых, изменилось отношение к другим традиционным направлениям эмиграции, особенно к США. Из-за политики президента Дональда Трампа и движения MAGA многие потенциальные китайские эмигранты вычеркнули США из списка желаемых стран. Кроме того, членство в Коммунистической партии Китая, которое было необходимо для карьерного роста в бизнесе, теперь вызывает опасения в отказе в американской визе.
На фоне этих проблем Токио выглядит привлекательным убежищем. Несмотря на экономические «потерянные» десятилетия и снижение динамизма, Япония во многом преуспела. Страна занимает высокие позиции в мировых индексах мира, экономической свободы и прав собственности. Она сохранила политическую стабильность, предлагая надежную медицинскую помощь, свободу слова, безопасные улицы, невероятный сервис и превосходную еду. Токио также воспринимается как политически более безопасное место, находящееся «посередине» между США и Китаем, со стабильной и рациональной политикой, без китайских националистов или движения MAGA. Хронически слабая иена делает все доступным для обладателей иностранной валюты.
Япония также относительно облегчает иностранцам получение визы высококвалифицированного специалиста или владельца бизнеса. Например, для получения визы «бизнес-менеджера» требуется капитал около 35 000 долларов США и от 5 000 до 10 000 долларов США на административные сборы. Влияние китайской элиты, такой как основатель Alibaba Джек Ма, который переехал в Токио в 2021 году, усиливает привлекательность города.
Число иностранцев в Японии достигло примерно 3,5 миллиона человек, что составляет чуть менее 3 процентов населения. В 2024 году число иностранных резидентов увеличивалось в среднем примерно на 1 000 человек в день, из которых около 10 процентов были китайцами. По некоторым прогнозам, к следующему году общая численность китайского населения в Японии, вероятно, достигнет одного миллиона человек. Для сравнения, в 1995 году общая численность китайского населения, проживающего в Японии, составляла около 200 000 человек, а между 2010 и 2021 годами она стабилизировалась на уровне около 700 000 человек. С тех пор эти цифры резко выросли. Такехиро Масутомо, академический ученый и журналист, оценивает численность категории Run-ri примерно в 100 000 человек из общего числа иммигрантов.
Современная волна китайских иммигрантов отличается от предыдущих. Если с начала 1980-х до начала 2010-х годов приезжие часто были из провинции Фуцзянь и северо-востока Китая, жили преимущественно в сельских районах или дешевых пригородах Токио и Осаки, имели мало активов, говорили по-японски и поддерживали Пекин, то сегодня большая часть приезжих — из городов первого уровня Китая. Они обладают значительными финансовыми активами, живут в центральных районах крупных мегаполисов, не особенно свободно говорят по-японски и не питают особой привязанности к режиму Си Цзиньпина.
Приезжие Run-ri обладают рядом общих черт: относительное богатство, одержимость образованием, вера в токийскую недвижимость как средство сохранения стоимости и стремление владеть семиместным автомобилем Toyota Alphard. Например, в Китае новый Alphard стоит около 130 000 долларов, в то время как в Японии ту же машину можно приобрести за 40 000 долларов, что делает ее покупку выгодным способом получения престижа.
Спрос на недвижимость в Токио значительно вырос с 2022 года, особенно на высококлассные квартиры и землю в центральных районах. По словам местных агентов по недвижимости, около 20 процентов квартир в элитных жилых комплексах, таких как Branz tower, были проданы лицам с китайскими именами. В некоторых случаях китайские покупатели составляют аналогичную долю и в других новых застройках, включая обширный комплекс, построенный как олимпийская деревня для Игр в Токио 2020 года.
Например, трехкомнатная квартира в одном из таких домов в районе Роппонги выставлена на продажу за 350 миллионов иен (2,4 миллиона долларов США). Около половины этих сделок совершаются китайцами, которые намерены жить в приобретаемой собственности, часто с расчетом на то, чтобы в будущем перевезти пожилых родственников или принимать гостей с родины. Это приводит к тому, что японцы начинают чувствовать себя бедными в своей собственной стране.
Образование также является ключевым фактором. В некоторых районах Токио в школах дополнительного образования китайские студенты составляют более 10 процентов учащихся. Также наблюдается всплеск китайских запросов на места в международных школах Токио, в некоторых случаях до 60 процентов от общего числа.
В то же время японские школы пустеют: в 2016 году число новорожденных японцев впервые с 1899 года упало ниже одного миллиона, а к 2024 году составило всего 686 000 человек. Это создает доступные места, но также порождает «образовательную гонку вооружений» среди китайских родителей, которые активно обсуждают выбор школ и успеваемость.
Для большинства Run-ri возникают практические препятствия, такие как открытие японского банковского счета или вывод сбережений из Китая из-за ограничений на движение капитала. Для обхода этих ограничений возникла обширная подпольная банковская система. Около 70 процентов сделок с недвижимостью, совершаемых китайскими покупателями в Токио, включают использование таких подпольных банков. Эти банки конвертируют юани в иены через сложную сеть отмывочных операций, в том числе через китайские импортные компании в Африке, генерирующие доллары. Клиент передает средства представителю банка в Китае и договаривается о получении иен в различных местах в японских городах. Наличные доставляются в огромных количествах, а банкиры берут маржу до 100 базисных пунктов за каждую транзакцию. Перевод средств на сумму в миллион долларов США может занять около суток. Многие клиенты — это семьи китайских правительственных чиновников, что требует большой конфиденциальности.
Параллельно развивается и индустрия услуг для Run-ri. По меньшей мере одна частная больница в центральном Токио отремонтировала целые этажи для обслуживания богатых иностранцев, предполагая, что большинство из них будут китайцами. Крупнейшие японские инвестиционные банки расширили свои услуги, ориентированные на самых состоятельных Run-ri. Появились китайские риелторские агентства, обслуживающие других китайцев, которых в Токио насчитывается около 50. Одно такое агентство получает 200 запросов ежемесячно и заключает одну-две сделки в неделю.
Среди Run-ri также наблюдается «интеллектуальное бегство», что является совершенно новым явлением. Все больше китайских интеллектуалов переезжают в пригороды Токио и участвуют в академических мероприятиях. За последние три года в Токио открылось четыре китайских книжных магазина, таких как «Feidi Zhi Ye» (Nowhere Party), «Daxiangjie» (One Way Street) и «Juwairen» (The Stranger). Эти магазины продают аналитику и критические материалы, которые не могут появиться на полках в Китае, и служат пространством для лекций, семинаров и дискуссионных групп.
Хотя интерес к прямой критике режима Си Цзиньпина среди Run-ri в Токио снижается, они проявляют больший интерес к общим геополитическим темам. Токио становится убежищем для диссидентов, таких как Цзя Цзя, который сбежал из Китая после преследования властями. Он чувствует себя относительно свободным в Токио, где может спать спокойно и жить без страха. Масутомо отмечает, что одновременная интеграция китайского богатства и китайских интеллектуалов в Токио станет ключевым фактором в ближайшее десятилетие и может иметь политические последствия.
Хотя многие Run-ri ищут в Токио убежище или способ забыть о Китае, реакция самого Токио на это быстро расширяющееся сообщество пока неоднозначна. Город демонстрирует свою способность к переосмыслению и реконструкции, как он уже делал после войн, стихийных бедствий и экономических катастроф. Тем не менее, рост ксенофобии и призывы к ужесточению иммиграционных правил уже звучат в японском обществе.
Таким образом, Run-ri — это не просто волна иммиграции, а сложное явление, которое изменяет Токио на глубоком уровне, создавая как новые возможности, так и новые вызовы для японского общества.